Тимофеев «Я подозреваю, что здесь то, что называют рынком Forex, это немного неграмотно. То есть у нас есть межбанк, у большого количества банков доступ к валюте был и остается. Более того, он остается у наших партнеров в Армении и в Казахстане. ЦБ, когда выставляет курс на следующий день, берет некоторые средние значения межбанка — это большой рынок, там нет никаких секретов или подводных камней, соответственно, мы на него и ориентируемся. Никто возможности кросс-курс обмена не закрывал. То есть вы в любой момент может за рубли на Московской бирже купить тенге, тенге вывести, и попытаться тенге поменять в доллар. То же самое вы можете сделать с юанем, ну и с любой другой валютой. Поэтому то ценообразование по валюте, которое мы видим, абсолютно рыночное, и не может сложиться ситуации, когда у нас доллар оторвется от евро или доллар оторвется от юаня. Мы здесь все еще часть мировой финансовой системы, и в общем, несмотря на все сложности, для крупных игроков обмены и происходят, как происходили. Понимаете, мы привыкли к тому, что есть курс онлайн — это был курс Московской биржи. Теперь населению и журналистам сложно перестроиться. Потому что когда вы видите курс межбанка, это не то же самое, что вам предложат в обменнике, разница может составлять несколько рублей. А при том курсе, что был у Московской биржи, разница не могла составлять уж очень много, просто потому, что он общедоступен. Поскольку все-таки межбанк — это инфраструктурная история, далеко не все в ней могут поучаствовать, она происходит с задержкой и там есть объемы, дополнительные комиссии, поэтому требуется некоторое время для того, чтобы перестроиться. Да, мы, может быть, медленнее адаптируемся, чем могли бы, к новым ситуациям, но как минимум мы адаптируемся».

«Во-первых, я бы напрямую любые проблемы с валютной ликвидностью не списывал бы на американские выборы. Конечно, политика Трампа и его будущая администрация повлияет на то, что происходит в РФ, но я бы это влияние не преувеличивал. Все проблемы с дефицитом ликвидности по юаню, которые мы наблюдали, были вызваны тремя причинами: максимальный дефицит был в момент роста курса с отметок около 92 рублей за доллар до текущих отметок в 98 рублей за доллар. Соответственно участники не понимали, куда движется курс, пытались хеджировать это, пытались менять, делали это через юань. То есть сначала выходили в рубль/юань, потом выходили в юань/доллар или юань/евро. Соответственно, поскольку это не самые распространенные пары, и не у всех большое количество юаней наблюдалось, мы видели, что ставки по заимствованию в юанях, чтобы коротко перехватить юани для вот этого квазиобмена, резко росли. Вторая причина заключалась в том, что в моменте наблюдалось некоторое охлаждение между Россией и китайскими банками, и очень многие крупные китайские игроки крайне неохотно в целом работали с Россией, потому что была непонятна позиция относительно вторичных санкций, была в целом непонятна позиция даже самого Китая по расширению сотрудничества. Поскольку, повторю, все понимали, что в моменте юани были нужны не для того, чтобы в реальности покупать какие-то китайские товары, а исключительно как точка перетока в евро и доллар, желание шире работать в этот момент не возникало. И третья, немножко конспирологическая версия: судя по всему, кто-то из крупных экспортеров перекладывался относительно своих валютных долгов, наверное, это была не очень публичная история, но я подозреваю, что в моменте кто-то очень крупный в этих юанях отчаянно нуждался. Ситуация очень далека от нормальной, потому что, несмотря на то что юани доступны, и они доступны и будут, позиция китайцев относительного того, как вообще торговать с Россией, не совсем совпадает с позицией России. Потому что для России все-таки есть огромный соблазн использовать юани не как средство платежа в Китае, а исключительно как транзитную валюту. Очевидно, что с китайской стороны видение совершенно другое. Пока не произойдет более расширенного диалога, пока мы не поймем чуть точнее, куда движется БРИКС и куда движется российско-китайское сотрудничество, эта проблема так или иначе сохраняться будет, и в моменте мы еще не раз увидим крайне высокие ставки по заимствованию юаня на короткий срок».

«По нефти можно было бы ожидать гораздо большей волатильности, потому что все резкие выпады в сторону роста и в сторону падения ограничиваются довольно узким коридором, когда нефть марки Brent давно заперта между 75 и 80 долларами за баррель, несмотря на все проблемы, и которые сейчас есть на Ближнем Востоке, и которые связаны с санкциями против России, ограничениями против российской нефти, несмотря на совершенно очевидный разлад между ОПЕК+ в лице Саудовской Аравии и США, все равно нефть прискорбно низкая, и это не очень хорошо для российского бюджета и вообще для всех нефтедобывающих стран. Более того, даже на фоне всех этих событий цены очень невысокие, поэтому будущее цен на нефть вызывает определенные опасения, потому что как бы ни закончились выборы в США, единственное, что можно сказать, что в течение двух-трех недель электоральный цикл будет завершен даже с учетом того, что будут, очевидно, суды, разборки после оглашения результатов, но в любом случае здесь не стоит по нефти ждать какого-то супер позитива. И наоборот: столь невысокая цена при максимальном наборе событий, которые должны были бы вызывать повышенную волатильность, довольно печальный факт. Что касается доллара, здесь основное все-таки не выборы, а то, что рынки ждут заседания ФРС. Консенсус заключается в том, что ФРС ставку понизит, более того, в отличие от российского ЦБ, ФРС достаточно ясно дает понять, что мы находимся не на этапе жесткой ДКП, а в начале длинного пути, когда ставка рано или поздно снизится до минимальных значений. В этом контексте сейчас делать долгосрочную ставку на американский доллар не очень разумно, поэтому я бы не преувеличивал его ослабление, но некоторое снижение довольно логично. Каким бы ни был исход выборов в США, при любом раскладе американский рынок будет чувствовать себя довольно неплохо. Каких-то сильных шоков, потрясений, выходов за границы уже привычных нам ценовых диапазонов я бы не ожидал».

«Каждый раз, когда нас убеждают в том, что доходность составляет 22-27%, речь идет обычно об одном из трех: во-первых, имеют в виду реинвестирование процентов, во-вторых, имеют в виду возможность получения налогового вычета, в-третьих, софинансирование со стороны государства. Это все исключительно маркетинговые разговоры. Доходности больше, чем доходность, которую можно получить в нормальных инструментах, доступных без ПДС, быть не может по определению. Если речь идет о формировании долгосрочного портфеля для пенсии — а все истории с ПДС — это истории, которые в лучшем случае будут доступны через 15 лет после того, как вы вошли в эту программу, — присматриваться, конечно, можно. Но, опять же, надо понимать, что все доходности и все самые интересные плюшки стекаются только в том случае, если вы инвестируете очень небольшую сумму».

«С динамикой, а именно с тем, что инфляция ускорилась в разы, нельзя не согласиться. ЦБ, да и мы все, находимся в очень дурацкой ситуации. Представьте себе жилую квартиру, где окна плохие, открыты или не закрываются. Вы пытаетесь в этой квартире повысить температуру за счет того, что выкручиваете батареи. Вы можете их выкручивать сколько угодно долго. ЦБ ровно в такой же ситуации, когда у ЦБ есть весь набор монетарных стимулов и прежде всего ставка, но одновременно ЦБ не управляет бюджетом, ЦБ не оказывает влияние не то чтобы на правительство в целом, но даже на Минфин в частности. Поэтому в последнее время мы видим очень высокую роль бюджетных стимулов, мы видим, что бюджетные расходы становятся основным двигателем инфляции. С этим, к сожалению, ничего на данный момент сделать нельзя».