«Идея в том, что без одобрения индийского регулятора не было разрешения инвестировать средства на этих счетах в корпоративные облигации. Инвестиции в корпоративные облигации — это по сути возможность как-то активизировать расчеты между странами в рупиях. Раньше можно было с этих счетов инвестировать только в гособлигации. И речь шла о том, чтобы индийский регулятор разрешил инвестировать деньги с этих специальных рупийных счетов в корпоративные облигации. Общий объем средств, которые там зависли, оценивается по-разному , четкой информации нет — кто-то говорит, что это 7 млрд долларов, кто-то говорит, что 10 млрд. Идея в том, чтобы доходы от замороженных на этих счетах средств работали. Понятно, что по корпоративным облигациям доходы существенно больше, чем по государственным. Благодаря тому, что индийский регулятор может дать такое одобрение через инвестиции в облигации, можно как раз решить проблему вывода средств с этих зависших счетов. Сейчас большинство расчетов между Россией и Индией идет в национальных валютах, но было бы существенно лучше, если бы было либерализовано валютное регулирование и если бы индийский регулятор не проповедовал политику жесткого курса индийской рупи. Тогда это действительно существенно расширило бы набор финансовых инструментов в том числе в рупиях для российских компаний. И понятно, что российские поставщики хотели наличности, а деньги из Индии можно было вывести только через инвестиции в гособлигации. Все равно рано или поздно наверно Россия и Индия придут к тому, чтобы была возможность выводить деньги в ликвидном виде, в живом. Потому что да, инвестиции в корпоративные облигации — это штука более доходная и ликвидная, чем в гособлигации, но все равно не такая ликвидная, как живые деньги».

«Я думаю, что возможная вероятность эскалации ирано-израильского конфликта в цене нефти частично была. Подозреваю, что если дойдет дело до настоящей интифады, Иран вроде бы после ночной атаки сказал, что больше не планирует наносить удары по территории Израиля, но гарантий никто никаких не дает. Поэтому если мы увидим продолжение интифады, то уровень в 100 долларов за Brent более чем вероятен, может быть и выше. Что касается золота — уровень ухода на 2400–2450 за унцию тоже более чем вероятен. Понятно, что там будут технические перегревы, периоды просадок, но они будут в период затишья между этими геополитическими новостями. В целом, тренд пока остается, он и так оставался растущим до ночной атаки, но сейчас еще более укрепился».

«Для акционеров я это расцениваю долгосрочно как позитивную историю, потому что пока санкции остаются в силе, значительная часть бизнеса была в России, понятно, что «Полиметалл» ассоциировался с объектом санкций США. Это препятствовало и справедливой оценке активов, и снижало возможность платить дивиденды. Вот когда сделка завершится, то этот дисконт российский, который применялся мировыми инвесторами, потому что была связь с Россией, уйдет. Соответственно компания сможет даже в будущем платить дивиденды. Это не значит, что в 2024 году, но, может быть, в следующем году это будет сделано. Кроме того, «Полиметалл» сможет выделять деньги для реализации своих проектов, чтобы привлекать западных контрагентов для этих проектов, сейчас это было сделать невозможно. Второй момент — выгода для самой компании. Здесь важно иметь в виду, что, когда появилась эта новость, сразу можно было на основании этой новости понять фундаментальную стоимость активов. И она сейчас показывает, что компания недооценена. Если продажа бизнеса российского за 37 млрд долларов имеет место быть, это примерно 350 млрд рублей, сейчас капитализация «Полиметалла» на Мосбирже примерно 300 млрд рублей, даже чуть поменьше. Понятно, что будет первичный листинг в Астане и вторичный на Московской бирже. Есть риск того, что free float на Московской бирже будет сокращаться и, возможно, в будущем компания уйдет с листингом на Московской бирже, но пока об этом речи не идет».

«Что Китай поставляет в Россию? Прежде всего, наверное, тут стоит отметить три основных направлений поставок. Первое — это микроэлектроника и все, что связано с микроэлектроникой, второе — это автопром, автомобильное машиностроение и комплектующие, и в целом готовая продукция, третье — это так называемая серийная продукция широкого потребления. Если мы говорим про бурный рост, то надо понимать, с кем у Китая по экспорту буйный рост, а с кем — небуйный. Например, если мы говорим про Россию, да, здесь бурный рост, а если мы говорим, например, про США и Европу, то здесь экспорт сократился, причем примерно на 12-15%. Для Китая в мировом, глобальном масштабе его позиция как участника мировой торговли мало изменилась. Идет компенсация за счет российского направления потерь на направлениях гораздо более важных для Китая — американском и европейском. Если мы говорим об объемах экспорта, это просто другие порядки. Если в 2023 году объем экспорта в Россию составил примерно 112 млрд долларов, то в США — это 0,5 трлн долларов. Для России это важно, для Китая это, наверное, не так важно, хотя, наверное, тоже имеет значение. Санкции ужесточаются, и страны, недружественные к России, усиливают контроль за оборотом продукции двойного назначения, что для Китая плюс с точки зрения экспорта. Что касается России, не стал бы я говорить, что это однозначно хорошая новость, потому что с одной стороны мы говорим о том, что да, Россия находит возможности импортировать параллельным способом, в обход недружественных стран и в обход санкций нужную для себя продукцию, но понятно, что она а) безальтернативна, и б) по другой стоимости. На данном этапе это выход из ситуации, но в долгосрочной перспективе вообще любая безальтернативность поставки в мировой торговле ведет к повышенной зависимости от того или иного поставщика, и это нехорошо».

«Похожая история была с компанией „Полиметалл“, когда они принимали решение выделять часть активов и передавать их в казахскую юрисдикцию, часть активов осталась в российской юрисдикции. Основная проблема обычно здесь заключается в том, что есть технологические, очень тесно связанные между собой бизнес-единицы, и можно их юридически, условно говоря, разделить, раскидав по разным юрисдикциям, но это сильно отразится на бизнес-процессах. Вторая причина — это интересы и права миноритариев, потому что, как мы понимаем, в текущей ситуации различные юрисдикции автоматом либо ущемляют, либо, наоборот, дают преференции тем миноритариям, которые являются акционерами. Могут ли, например, в будущем российские владельцы депозитарных расписок „Яндекса“ претендовать на получение дивидендов, в каком случае. Именно поэтому переговоры идут столь долго, потому что до сих пор, по всей видимости, нет единого мнения и среди собственников, и среди совета директоров, и среди представителей разных бизнес-структур в большой группе „Яндекса“ о том, какая группа, где должна быть юридически оформлена. Это абсолютно реально, но этот процесс не быстрый. Я не хочу выступать в роли Нострадамуса. Хочется верить и надеяться, что в 2024 году этот вопрос будет решен».