Такой заманчивый фашизм

Американский учитель истории решил показать своим подопечным, как вышло, что в Германии 30-х проморгали идеологию Гитлера

Я не дошел до премьеры фильма «Жизнь Адель». Не потому, что не люблю откровенные сцены в кино. Застрял в книжном. Купил и прочел то ли книгу, то ли брошюру для юношеского чтения. «Волна» Тода Штрассера.

Книга слегка наивная и пропагандистская, но основана на реальных событиях. В отдельно взятой американской школе фашистское движение за две недели захватило умы вполне себе свободолюбивых старшеклассников. Просто учитель истории решил показать, как вышло, что в Германии 30-х проморгали идеологию Гитлера.

Эгоистичным, амбициозным юношам и девушкам пришлось по душе подчиняться дисциплине, господину учителю, начальнику с указкой. И это в Америке — свободной до неприличия, как нам видится из России.

Они искренне поверили магии слов «Сила в единстве, сила в равенстве», и через неделю начали защищать свою организацию от инакомыслия, запугивая и силой заставляя несогласных вступать в свои ряды. Нашелся среди юношей добровольный телохранитель для учителя истории, которому никто не угрожал. Они с удовольствием выбрасывали перед собой руки, приветствуя соратников. И сами выдумывали указы от имени своего Историка. Пока тот не показал им их истинного лидера: прокрутил запись речи фюрера, которого с благоговением слушали миллионы таких же юношей в Германии тридцатых прошлого века.

Думаю, не нужно объяснять, почему никто после не хотел вспоминать этот опыт. Как в современной Германии, где на слова о нацистах, фашизме, холокосте, не отвечают ничего. Не раздражаются и не обижаются. Тебя просто встречает непроницаемая стена вежливого непонимания. Они словно выкинули из своей истории позорящие их годы.

Хотя и там до сих пор находятся юноши, читающие Mein Kampf и путающие образцы геббельсовской пропаганды с патриотизмом. Такие есть везде, вне зависимости от уровня развития страны — в Европе, в США, в Китае, на африканском континенте и в России.

Думаю, не нужно доказывать, что в российской школе такой эксперимент мог бы пройти еще успешнее. И нашелся бы идеолог, кто назвал бы фашизм той самой национальной идеей, которую с нетерпением ждет Россия после падения коммунистической идеологии.